Александр Кабаков: "Любовь - это сумасшествие"

Жизнь писателя Александра Кабакова описала немало зигзагов. Он родился в Новосибирске, в эвакуации, в семье военного инженера. Окончил механико-математический факультет Днепропетровского университета. Работал инженером в ракетной фирме, но затем занялся журналистикой. Сначала была газета "Гудок", затем "Московские новости", в которых Кабаков занимал должности заместителя главного редактора и ответственного секретаря.

Параллельно журналисткой, складывалась и писательская карьера. Кабаков печатается как писатель-юморист с 1975. Известность ему принес роман-антиутопия "Невозвращенец". По произведениям Александра Кабакова сняты фильмы "Десять лет без права переписки", "Невозвращенец" .Книги Кабакова изданы во многих странах мира, в том числе в США, Франции, Германии, Италии, Испании, во всех скандинавских странах, Японии и Китае. Не так давно издательство АСТ выпустило книгу "Дом моделей", в которую вошли небольшие повести, представляющие самые разные грани творчества писателя.

- Александр Абрамович, в вашей книге собраны очень непохожие друг на друга повести. От сатиры до сюрреализма. Какой же жанр ближе вам самому?

- Мне близко и то, и другое. Это книга показывает границы моего диапазона. С одной стороны, фантасмагория, ироническая фантастика, с другой - абсолютный быт, как в книге "Дом моделей". Хотя быт советского времени сам по себе был фантасмагорией. Там ничего придумывать не приходилось.

- Описываете саму жизнь, и уже получается сатира...

- Да, причем, чем точнее ее опишешь, тем фантасмагоричнее становится картина.

- В этом смысле наше время не кажется вам менее интересным?

- Да точно такое же! Другое по деталям, но то же самое по характеру, все тот же бред. Если описать его точно, у читателя возникнет ощущение того, что перед ним полная выдумка.

- Что в наше время кажется вам бредом?

- Очень и очень многое. Коротко сказать сложно, но моя книга "Московские сказки" как раз об этом. Почитайте ее, и вы получите ответ на ваш вопрос.

- Сейчас вы пишете гораздо больше, чем раньше. С чем это связано?

- Печатают. Раньше работать стимула не было, так что писал, когда уже просто не мог не писать. А сейчас печатают, и поэтому пишется намного легче.

- Вы являетесь лауреатом многих литературных премий. Это писать помогает?

- Конечно, ведь любая литературная премия - оценка наиболее квалифицированных читателей: критиков, редакторов, издателей. Что не только приятно, но и важно. Писатель вообще должен иметь успех, это просто необходимо. Успех толкает к следующей работе.

- Вы были председателем букеровского жюри. Какие остались воспоминания?

- Это очень тяжелый труд, если к нему относиться ответственно, приходится читать огромное количество книг. Но не жалею, что потратил свое время, оказавшись в жюри букера: я, наверное, при этом ощутил определенную принадлежность к истории русской литературы.

- Помню, поэт Александр Щуплов любил у членов жюри букера спрашивать, а прочитал ли кто-либо из них все обсуждаемые книги?

- Я добросовестно прочитал каждый роман, который вошел в лонг-лист.

- В каком-то интервью вы сказали, что поработав председателем жюри, ощутили: то, что мы привыкли называть литературой, кончилось…

- Вообще это постоянный циклический процесс. Литература каждые десять-пятнадцать лет заканчивается, и одновременно начинается снова. Точно так же, как человеческий организм, который, по утверждению врачей, каждые семь лет обновляется. Я понял, что все наши прежние представления о русской литературе утратили свою силу. Сейчас литература становится все больше игрой и все меньше судьбой. Но это нормально, это общемировой процесс.

- Так как же вы относитесь к современной литературе?

- Честно говоря, это не важно. Я, что называется, уходящая натура, уходящий читатель. Признаю существование этой новой литературы, но она не для меня.

- Премии, по мнению многих, являются проявлением тусовочно-гламурных отношений московской богемы. А как вы относитесь к этой стороне жизни?

- Я не считаю премии тусовочной частью жизни. Премии - это естественная составляющая литературного процесса. А тусовки, хотя у этого слова есть определенный негативной оттенок, в сущности, тоже вполне органичная часть общественной жизни. Которая, разумеется, должна присутствовать. Хотя сам я на тусовках появляюсь все реже и реже, времени очень мало.

- Что вы думаете о таких тусовочных писателях, как Оксана Робски и Сергей Минаев?

- Тусовочным писателем я бы назвал Пелевина, а вот Оксана Робски вообще никакого отношения к литературе не имеет, так что называть ее тусовочным или каким-либо еще писателем несправедливо. Минаев вреднее, чем Робски, потому что в большей степени претендует на существование внутри литературы, но если он и имеет к ней какое-то отношение, то только как некое компрометирующие явление.

- В каком смысле он вреднее?

- Потому что он делает вид, что занимается литература, а Оксана Робски вообще такого вида не делает.

- Вы вскользь упоминали Пелевина, а как вы относитесь ко всей этой постмодернистской троице - Пелевин, Сорокин, Ерофеев?

- Это очень разные авторы. Виктор Ерофеев как прозаик работает мало и заметного влияния на читательское сознание не имеет. Пелевин пишет много, у читателей чрезвычайно популярен. Считаю, что он очень одаренный человек, но вся его литература умещается в две-три страницы Стругацких. Сорокин человек чрезвычайно талантливый, это не литературный "пшик", но, опять же, все его творчество умещается в советскую традицию литературной пародии. Если бы в прежнее время литераторам позволяли писать матом, о копрофагии и педофилии, то это было бы то же самое. Но, повторю, Пелевин и Сорокин - талантливые люди.

- Вы сказали, что Минаев вреден, а не вредны ли Пелевин и Сорокин, поскольку они расшатывают общественное сознание изнутри?

- Пелевин и Сорокин, на мой взгляд, вредны для общества. А Минаев вреден для литературы. Это совсем другое дело. Литература меня интересует больше.

- Подозреваю, что именно поэтому вы живете в Подмосковье. Городская суета и шум не способствуют погружению в тексты?

- Нет, совсем не поэтому. У много меня животных, а держать их в городе сложно. Десять лет назад переехал в деревню из самого центра Москвы. Тогда у меня было восемь кошек и две собаки, а сейчас шесть кошек и три собаки. В Москве их держать нереально.

- Откуда же у вас такое количество братьев наших меньших?

- Это все спасенные животные, подобранные на улице.

- Значит, у вас большая любовь ко всему живому... Недаром как-то вы сказали, что вас, как прозаика, больше всего волнует тайная любовь. Почему?

- Потому что любовь - наиболее распространенное состояние безумия среди людей. Любовь - это сумасшествие, я подписываюсь под этими словами. И вот, как медики всего мира изучают грипп, чтобы понять, каким образом можно преодолеть это заболевание, точно так же я изучаю любовь. Это, еще раз подчеркну, распространеннейшее заболевание, о котором мы ничего, в сущности, не знаем.

- Это вредное заболевание?

- Оно не вредное, но опасное. Есть же заболевания в определенном смысле приятные, но опасные: алкоголизм, наркомания. Любовь, думаю, из этого же ряда.

- Какое место любовь занимает в вашей жизни?

- Когда-то - довольно большое, даже огромное, а сейчас я уже довольно пожилой человек.

- Знаю, когда-то у вас были трудности с алкоголизмом. Как тут удалось спариваться?

- Я бы не стал преувеличивать. Не такие уж трудности... Это проблема, которую, может быть, нельзя решить окончательно, но я жив, а это самое главное...

- Когда я вижу красивую женщину, у меня дух захватывает, душа переворачивается. Как вы считаете, женская красота является двигателем прогресса?

- Да, конечно. Точнее, женская красота является двигателем не прогресса, который я очень не люблю, а двигателем существования, сущностью человеческой жизни... Но мне уже шестьдесят семь лет, я прошел через многое, поэтому у меня сформировалось соответствующее возрасту отношение к женской красоте и женщинам вообще...

- Почему вы так не любите прогресс?

- А вы посмотрите вокруг: все, что непосредственно связано с прогрессом, разрушает нашу жизнь. Хотя, соглашусь, именно благодаря прогрессу появляются возможности жизнь сохранить. Чаша весов колеблется то в одну, то в другую сторону. И непонятно, чем все кончится, - вполне возможно, что цивилизация, в конце концов, сама себя и уничтожит. Я глубоко убежденный консерватор. Прогресс опасен, мы уже нахлебались этого прогресса и, будьте уверены, все только начинается...

- Но прогресс неизбежен!

- Неизбежен, так ведь и смерть неизбежна.

- Однако вы не всегда были консерватором, в молодости оказались в клане стиляг.

- Да, но я был этаким поздним стилягой, в том смысле, что я моложе большинства стиляг. На мой взгляд, стиляги стали первыми непримиримыми инакомыслящими, инакоживущими, инакочувствующими. Это были первые "другие", первые диссиденты на физиологическом уровне. Своего рода пятая колонна.

- Вы тогда любили джаз...

- Да любил, и эта любовь по сей день не проходит. Я предпочитаю традицию и ранний боп. В молодости был помешен на Колтрейне, а сейчас мне это уже не очень интересно. В своем развитии я ушел не дальше Паркера...

- А что еще наполняет вашу жизнь сегодня, кроме литературного труда и джаза?

- По большому счету - ничего. У меня осталось время только писать, никаких увлечений и хобби нет. Да и какое может быть хобби у писателя, человека, который всю жизнь своим хобби и занимается. Рыбалка, грибы, юг - это все не для меня. Ни на какой отдых, ни в какие поездки летом я уже не выезжал семнадцать лет.

- Москва за последние годы сильно изменилась, как вы относитесь к переменам, произошедшим в городе?

- Это уже чужой для меня город. Перемены я не осуждаю, город превратился, может быть, в прекрасно приспособленное место для жилья, но все это ко мне не имеет никакого отношения. Я остался в рушащейся и гниющей Москве 70-х годов.

- Надо думать, нынешнее время вызывает у вас определенное неприятие?

- Скорее, отторжение, но при этом я осознаю, что оно лучше, чем предыдущее.

- Политика и политическая жизнь вас как-то занимает?

- Все меньше. Как только я пришел к выводу, что существующая политическая система - лучшая из возможных вариантов, перестал ею интересоваться. Жизнь общественная и социальная волнует меня как обывателя, но как писатель я в ней участия не принимаю, коллективных писем не подписываю. Никогда. Последнее "общественное" письмо, которое я подписал, был протест против восстановления советского гимна, но коллективным оно не являлось. Я пошел на почту и отправил телеграмму президенту со своей подписью. Не подействовало, но я ничего другого и не ожидал...

Беседовал Александр Славуцкий, фото автора

 
По теме
Заканчивается второй месяц нового 2024 года, и члены Совета ветеранов Большой Волги (большинство - ветераны завода «Тензор») за это в общем-то короткое время 19 февраля передали уже вторую сплетенную ими в этом году маск
Ветерану труда Виктору Кондратьевичу Самборскому исполнилось 95 лет.  Руководитель муниципалитета, секретарь местного отделения «Единой России» Сергей Мужальских поздравил именинника, вручил герою и его супруге цветы,
В рамках национальной акции «студенческий десант», представители Министерство внутренних дел России «Люберецкое» совместно с членами Совета ветеранов провели день открытых дверей для школьников.
Работают прекрасные специалисты - Газета Встреча Отделению детской хирургии Дубненской больницы исполнилось 3 года. Оно было открыто в марте 2021 года в условиях нового хирургического центра Дубненской больницы.
Газета Встреча
Специалисты и техника готовы к устранению подтоплений в Рузском округе - РузаРИА По поручению главы Рузского городского округа Николая Пархоменко первый заместитель главы Виталий Пархоменко провёл оперативное совещание по предотвращению подтоплений на территории Рузского городского округа.
РузаРИА